Журнал Наша молодежь "В этой жизни возможно все"
Актер театра и кино Дмитрий Бикбаев вот уже на протяжении десятка лет собственной судьбой ежедневно доказывает: человек может все. Кажется, Дмитрий, несмотря на молодость, знает секрет абсолютного успеха, ведь он добился его во многих областях: певец, композитор, автор стихов, блоггер, телеведущий, колумнист, драматург, режиссер, продюсер… И это – далеко не полный профессиональный перечень, он же — победитель многих вокальных конкурсов, призер седьмой «Фабрики звезд», обладатель премий МУЗ ТВ и «Золотой граммофон» в составе дуэта «БиС», премьер Театра Луны, солист группы 4POST. Его «столичная» история чем-то похожа на сказку в духе Голливуда.-Дима, а с чего все началось?
читать дальше-Мой старший брат, отличник и всяческий передовик, президент совета школы, поступил в дальневосточный государственный университет. И уже на втором курсе стало ясно, что с его профессиональными амбициями реализоваться можно только в Москве. Он перевелся учиться в столицу, а я приехал его навестить на летних каникулах. Мне было 13 лет. В общем, приехал, и понял, что назад ни за что не хочу. Москва пленила необъятностью, возможностями, которые были сразу для меня очевидны. Хотелось мечтать и добиваться.
-План покорения Москвы подростком – как это было пошагово?
-Первое, что мне предстояло уладить – это родители. Когда я позвонил и заявил, что остаюсь, пришлось покривить душой. Я в Уссурийске учился в художественной школе. И пообещал, что обязательно поступлю в Суриковское училище, пойду на курсы, а стать хорошим художником смогу только в Москве. Кое-как родителей успокоил. И действительно сделал попытку. Но на вступительном экзамене на подготовительные курсы нужно было нарисовать кованый забор. И я окончательно понял, что это не мое занятие, скучно.
-Значит, вы на развилке трех дорог не стояли?
-Нет, стоял, но… минут пять. Я имею в виду, что решения все-таки принимал очень быстро. Следующая попытка тоже была игрой в поддавки с мамой и отцом, он у меня военный, человек строгих правил: я сказал, что поступлю на журфак. Походил на подготовительные курсы. У меня получалось. Взял задание описать сложности поступления на актерский факультет. И тут понял, что попал. В этой профессии я чувствую бесконечность.
-То есть, вы определились с вузом – ГИТИС. Но до ГИТИСа еще было далековато, насколько я понимаю, ведь нужно было получить среднее образование. Как вы решили для себя эту проблему?
-Очень просто: экстернат. Вернее, сейчас на словах все кажется просто. А тогда было нелегко. Представьте: четырнадцать исполнялось лишь в марте. Вся ответственность за поступки – только на мне. Короче говоря, взрослеть пришлось быстрыми темпами. Я уговорил родителей забрать документы из уссурийской школы. Тратить 2 года на получение аттестата о среднем образовании мне показалось глупым, я поставил цель поступить на подготовительные курсы в театральный вуз именно в этом году. Договорился с учителями одной из московских школ. Они видели, что у меня огромное желание учиться, что я человек слова, сказал, что сдам экзамены и сдавал. Нам вообще повезло, что мы живем в России, здесь любая ситуация имеет решение. Срабатывает человеческий фактор. Педагоги шли навстречу, считались с тем, что я одновременно работал, учился в школе и на курсах.
-А где вы работали?
Я был подростком, меня никуда не могли принять официально. И по закону я мог бы работать только три-четыре часа, за копейки. Родители помогали, но я все их деньги отдавал на образование: курсы, тренировки. Взяли в одном ресторане помощником бармена. Смены в основном в ночь. Работа для меня была необходимостью всегда. Денег катастрофически не хватало. Когда попал на подготовительный курс ГИТИСа, все ребята были одеты — обуты, у них были знаменитые «предки», многие приезжали на машинах. А у меня пальто одно, куцее, я в нем много лет круглогодично ходил, и обувь — боевые гриндерсы: и в школу, и на работу, и на сцену. Даже учась в ГИТИСе и работая в театре Луны, я был вынужден подрабатывать в крупной сети ресторанов. Попадая на сцену, я был свободен. Но выходя из театра, понимал, что за порогом — жизнь, и надо рассчитывать только на себя.
-Но ведь учеба в театральном вузе – занятие очень затратное.
-Денег у меня на обучение не было. Я зарабатывал двадцать тысяч, а то и меньше. А заплатить нужно было порядка пяти тысяч долларов. Где их взять, не имел понятия. И все-таки сделал попытку на свой страх и риск. Во МХАТ меня не приняли, развернули с первого тура. А в ГИТИС и училище им. Щукина с первого перевели сразу на последний тур. На коллоквиуме в ГИТИСе спросили: почему ты хочешь стать артистом, и я взял и прямо поставил приемную комиссию перед фактом: денег на обучение у меня нет, делайте что хотите. Минута молчания. Затем набиравший курс Сергей Проханов сказал: подожди за дверью. Я вышел на нервах, кулаки сжал, думаю: все, отправят восвояси с бесплатными советами. Однако Сергей Борисович взял на себя оплату нескольких парней и девушек, среди этих счастливцев оказался и я. Так я стал студентом ГИТИСа, наш курс учился в театре Луны, которым руководит Сергей Проханов. Единственное требование со стороны мастера было: учиться так, чтобы он не пожалел о своем решении. Я принял его слова как закон. Собственно, я и собирался учиться так, чтобы ни у кого не возникало сомнений по поводу правильности моего выбора.
-А у вас их не возникало? Все-таки Москва – не самый гостеприимный город, она «видала всякое».
-Я не пожалел ни о чем ни разу. Это было правильно — начать искать себя здесь, останься я в моем родном городе Уссурийске… Впрочем, я бы все равно не остался.
-А свои первые «театральные» ощущения можете вспомнить?
-Конечно. Так получилось, что моим первым другом в Москве стала школьный педагог, завуч по внеклассной работе. Она и подсказала про то, что Проханов набирает курс, дала телефон. Я тогда, в 2003-м, в Москве плохо ориентировался, пришел на собеседование в театр Луны за полтора часа. И впервые оказался в мире закулисья. Меня так взволновала эта атмосфера тишины в театре, пустой зал, который воображение тут же населяло фантомами зрителей, что я решил: буду актером, буду выходить на эту сцену, услышу настоящие аплодисменты в свой адрес, во что бы то ни стало. Так и случилось через какое-то время. Наверное, эта сосредоточенность на мечте и помогла мне так удачно пройти прослушивание у Сергея Борисовича, стать его учеником. В тот день я остался смотреть спектакль, это был первый в моей жизни увиденный спектакль: «Чарли Ча», старое подвальное помещение театра, мест не было, пришлось смотреть стоя. В «Чарли Ча» играли многие знаменитые актеры: Стычкин, Герчаков, Певцов – секс-символы поколения. Я был опьянен всем случившимся в тот день. Это действительно походило на сказку.
-Все было безоблачно потом?
-Да нет. Эйфория прошла, уступив место ежедневному труду над собой. Театр – это далеко не всегда товарищество, это по большей части соперничество, что бы там ни говорили. Курс наш был дружный. Но штатные артисты понимали, что на их насиженные места идут юнцы с острыми зубами. Нам не всегда были рады, поэтому оставалось трудиться до седьмого пота. Главной моей проблемой на первых порах стал вокал. На носу экзамен по вокалу. А педагог мне говорит: я поставлю тебе тройку, только не ходи на занятия, не мешай. Меня задело, я стремился быть лучшим, я получал пятерки, ведь нужно было оправдать доверие Сергея Борисовича.
-Кстати, остальные ребята, взятые Сергеем Прохановым на бюджет, как учились?
-Из всех в театре остался я один. Они ушли по разным причинам. Театр Луны концептуально всегда был театром героев и героинь, тут нужно дотягиваться до идеала. А у меня – маленький рост, субтильная фигура, я считал себя невзрачным. Нужно было компенсировать свои недостатки. Я брал работоспособностью. И, прямо скажу, она коллег не вдохновляла. Если у них было по 30 этюдов за год, то у меня 130. Трудился так, что остальные могли только завидовать, фанатично был помешан на театре. Хотел, чтобы моя необходимость на сцене была очевидна всем. Потом лишь понял, что подстегивал юношеский максимализм и «переходный период». Но это помогло мне стать артистом, развиваться во всех направлениях. Я шел впереди своих однокурсников. Вообще, театральным навыкам невозможно научить. Только выстраивая для себя серьезные задачи, ты будешь расти. Иначе никак. Я был одиночкой. Никаких тусовок. Только работа.
-А как решился вопрос с вокалом?
-Пришлось заниматься в частном порядке. Я долго искал педагога, все отказывались. Однажды приятель посоветовал опытного преподавателя, Ирину Даниловну Шипилову, он с ней сам занимался. Но предупредил: нужно понравиться. Я приехал на прослушивание. Мне сразу – микрофон в руки и «минусовку» песни «Я к тебе не подойду». Понимая все, я стал петь так, будто это был последний день моей жизни. Хохот, я чувствую себя полным идиотом: ни одной живой ноты. И неожиданно Ирина Даниловна говорит: ладно, беру тебя. Потом я спросил, конечно, почему.
-Почему?
-Она сказала, что ее совершенно обескуражил контраст между тем, как я выглядел — тонкий и прозрачный, не понятно как корпус держался на ножках, и моим низким голосом. Она почувствовала потенциал. И дала мне шанс. Год мы занимались. Это была мука: я не попадал в ноты. Мешала какая-то физиологическая проблема: не мог попасть в резонатор, хоть стреляйте. Но правду говорят: учение и труд все перетрут. Прошел год, однажды пою в душе и вдруг чувствую: вокруг меня начинают звенеть стены, аж уши закладывает, и в ушах звон. Звоню Ирине Даниловне: кажется, я нашел резонатор! Осталось его только удерживать и в нем пытаться исполнять. И все получилось, голос обрел такую мощность, что можно было петь без микрофона на зал. Педагог решила отправить меня на конкурс. Мы подготовили песню. Но за три дня до конкурса я в кафе услышал «Je T’Aime» в исполнении Лары Фабиан и заболел этой песней. Ирина Даниловна пришла в ужас, когда я заявил, что буду петь «Je T’Aime» и только это, причем, на языке оригинала. Ни слова по-французски не знал, переписал слова на слух, тарабарщина. Но вышел на сцену и получил Гран-при конкурса. Ирина Даниловна аплодировала мне стоя, это была моя минута славы, ее не забыть.
-А как развивалась ваша актерская судьба дальше?
-С первого курса я начал сниматься в кино, стали появляться какие-то деньги, легче стало материально. Сергей Борисович увидел во мне что-то, что позволило мне играть в спектаклях театра Луны. На втором курсе Андрей Максимов, известный тележурналист и драматург, увидел меня в пластическом спектакле «Ноты Нино Рота» Олега Николаева и пригласил в свою постановку «Рококо». Мой первый спектакль — это было забавно. Наш театр переезжал из подвальчика в особняк на Третьяковке. И в старом помещении много вещей оставалось бесхозными, а мне очень нужны были декорации – я хотел поставить пьесу Еврипида «Ипполит». В общем, пробрался я в наш подвальчик, там никого. Иду с тюками на выход, и натыкаюсь на Сергея Борисовича Проханова, он тоже зачем-то приехал в это здание. Спрашивает: что ты тут делаешь? Отвечаю: помогаю монтировщикам перевозить декорации. Он меня похвалил и вдруг говорит, что назначает меня на роль в спектакле «Фанта-инфанта». Я сгоряча поклялся, что это мой любимый спектакль и знаю его наизусть. На самом деле название мне ни о чем не говорило, ассоциации были только с «фантой». Между тем в этом спектакле начинали Чулпан Хаматова и Евгений Стычкин. Выяснилось, что играть – через три дня, приезжаю на репетицию – ужас, спектакль двухактный, а у меня главная роль! Это было на первом курсе, как раз перед госэкзаменами. Я не спал и не ел трое суток, как мне далась роль, знаю только я и артисты, что меня на нее ввели. В общем-то, они совершили чудо: ввести студента-первокурсника и прилично сыграть, это чудо. Сейчас понимаю – такой компромисс на сцене не помогает, а мешает артисту, пока человек учится, ему нельзя браться за большие роли. Все-таки, опыт приходит постепенно.
-Юрий Любимов утверждал, что в искусстве не должно быть компромиссов. Какой ориентир вы выбрали для себя сейчас, как человек и артист, имея десятилетний стаж «покорителя вершин» в Москве?
-Еще на втором курсе ГИТИСа я «помешался» на творчестве и биографии Оскара Уайльда. «Портрет Дориана Грея» стал моей настольной книгой. Мне показалось, что я открыл в этом произведении какую-то истину для себя, особое прочтение, более глубокую трактовку. Мне хотелось сделать спектакль, сыграть Дориана. Но тогда я попытался и не смог, слишком было рано. И вот, работая в театре, я решился на постановку «Дориана Грея». Идея для меня заключается в том, что ошибочно думать, будто раскаяние смоет грех – его не искупить ничем, компромисс с самим собой невозможен. Думаю, я ответил на ваш вопрос.
-Но известность вы все-таки получили как «фабрикант», поющий в дуэте с Владом Соколовским. В «фабрику звезд» народ не очень верил, мол, все расписано заранее, как в любом шоу.
-Верил народ или нет, но конкурс был огромный – пять тысяч претендентов. Я в этой очереди был тем самым человеком с улицы, но что случилось, то случилось. Это было на третьем курсе. Тогда у меня возникла пауза – в кино не приглашали, в театре объявили, что у Бикбаева «не наблюдается прорыва». Деньги кончились. Я вновь был вынужден вернуться к работе официантом, одолевала депрессия, ходил все в том же старом пальто, а зима выдалась лютая. И в самый отчаянный момент принял решение попытать силы на фабрике. И вдруг мне повезло. Одновременно прошел кастинг на фабрике и получил главную роль в фильме по роману Устиновой. Пришлось делать выбор. Тогда Влад Соколовский мне сказал: кино еще будет, а вот фабрика – неизвестно. Повезло, словом. Нас заметил Константин Меладзе. Мы с Владом компанейски занимались вокалом, готовились к новому этапу жизни. И он случился.
-Наверное, у товарищей из ресторана, в котором вы работали, был шок, когда они увидели вас по телевизору?
-Я работал в кофейне еще какое-то время. Но мои товарищи были в курсе и «болели» за меня. Хотя, наверное, никто не верил, что я попаду «в телевизор». Я ведь в основном ночами работал, убираешь столы, моешь все и поешь – посетителей ночью почти нет. Они меня так и называли: «певун». Однажды мне пришлось обслуживать толпу своих однокурсников. Это было первого сентября, как раз папа позвонил: как отмечаешь? Работаю, говорю. Мне тогда очень деньги нужны были, отработал две смены подряд без сна. А кафе прямо напротив ГИТИСа. Курс Сергея Проханова все считали «блатным», потому что многие студенты приезжали к институту на крутых иномарках. И вот вваливается вся эта компания «золотой молодежи» в кафе, садится именно за тот столик, который я обслуживаю… Они-то не знали про меня ничего такого. С трудом преодолел тогда себя. Подошел. Еле выговорил фирменную фразу: «Обратите внимание на наши фирменные напитки и коктейли». Они рты пооткрывали от неожиданности. Но смешков за спиной, слава богу, не было. Папа очень сердился тогда на меня, говорил: будешь всю жизнь «подавальщиком», актер – не профессия. Но его прогнозы не сбылись.
-Дмитрий, вообще, поражает ваша работоспособность, кажется, для вас в сутках – не двадцать четыре часа, а все сорок восемь. Как вы успеваете играть в трех театрах, сниматься в кино, выступать со своей музыкальной группой, сниматься в кино, вести эфиры, да еще и заниматься публицистикой?
-Нет, конечно. Имею хорошую привычку к самоорганизации и самодисциплине. Это и помогает.
-Сложно победить в мире шоу-бизнеса? Большинству это кажется просто невозможным без каких-то интриг и компромиссов.
-Сложно. Но можно. Мне очень нравится высказывание Махатмы Ганди: «Сначала тебя игнорируют, затем над тобой смеются, затем с тобой борются, затем ты побеждаешь». Чтобы покорить шоу-бизнес, нужно знать законы, по которым работает эта система. И главное – верить в себя, обладать той самой пресловутой «целеустремленностью»… Все, что я сейчас имею в профессии как некие «несгораемые суммы»: ротации песен, главные роли в спектаклях и так далее – все достигнуто с нуля методом проб и ошибок. Но это – мои пробы, никаких связей, никакого протежирования у меня никогда не было. И даже моменты, когда кто-то праздновал мои «провалы», я использовал ради достижения цели, не впадал в уныние и депрессию, а, напротив, работал еще активнее.
-Да, действительно, когда распался дуэт «БиС», вы времени не теряли, выпустили книгу. Можно подробнее про тот период?
-Мне кажется, я могу диссертацию написать на тему «Как заработать на жизнь в короткие сроки в любых условиях». После распада «БиС», что было для меня неожиданным ударом, я свои три месяца тишины использовал очень продуктивно. Во-первых, как вы отметили, выпущенная ранее книга «Я. Смысл. Любовь» была переиздана дополнительным тиражом. Во-вторых, попробовал себя в новом качестве – в режиссуре, работая над давней мечтой – спектаклем «Дориан Грей». И собрал музыкальный коллектив 4POST. Из любой ситуации можно выйти не просто без потерь – с победой. Ведь главная борьба, которую человек постоянно ведет – это борьба с самим собой, зачастую – со своими комплексами, ленью и боязнью действий.
-Мне кажется, вы неспроста пришли к педагогической работе в театральном Центре «Маленькая Луна». Передаете детям алгоритм своего успеха?
-В каком-то смысле, да. В Центре занимается около ста детей всех возрастов от пяти до восемнадцати лет. Там работает уникальный коллектив единомышленников-педагогов во главе с Сергеем Прохановым. Не ставится задача сделать воспитанников поголовно артистами, хоть они у нас занимаются всеми дисциплинами: хореографией, вокалом, сценодвижением и так далее. А мне, как креативному руководителю, интересна театральная педагогика с точки зрения ее срастания с психологией. Тем более, когда речь идет о такой сложной науке как детская психология. Ведь основные театральные школы и практики составлялись без учета ее достижений и открытий.
-Как вы вообще пришли к идее работы с детьми?
-После «Дориана Грея» меня пригласили участвовать в международном проекте под патронажем «Росатома» NucKids-2011. Суть проекта в том, что нужно было в краткий срок поставить мюзикл с ребятами — детьми атомщиков, не имеющими никаких театральных и вокальных навыков. Все происходило в одном из лагерей Подмосковья. Я ехал, думая, что смогу неделю передохнуть на природе от московской загруженности. Собственно, меня пригласили как человека с эстрадным опытом. Но пришлось работать и как автор, и как постановщик вокальных номеров, и как режиссер. И в итоге мы в паре с хореографом Максимом Недолечко сумели довести эту, как казалось поначалу, совершенно безнадежную, идею до результата, который поразил и зрителей, и специалистов, они отмечали, что дети открыты как профессиональные актеры. Результат — мюзикл «Бункер свободы», премьера состоялась в Москве и через несколько дней во вьетнамской столице Ханое. Руководство проекта сделало свои выводы и на следующий сезон меня вновь пригласили сделать спектакль. И вот тут уже пришлось творить чудеса, поскольку на все: написание инсценировки, музыки, на репетиции и так далее мне отвели лишь пять дней…
-Но это невозможно…
-Тем не менее, полноценный спектакль был сдан. Это тоже музыкальная постановка, там много массовых сцен, вокальные партии, хореография. Теперь этот спектакль я повторил в Центре «Маленькая Луна», он вошел в репертуар под названием «Сказка о Царице ночи». После NucKids-2012 мне стали поступать различные предложения по работе с детьми. И я сам всерьез задумался над тем, что послужило успеху, мне хотелось подробно разобраться, понять – как удалось достичь такого результата с совершенно неподготовленными подростками. Я стал, по своей привычке «вгрызаться» в материал, читать литературу по театральной педагогике, по детской психологии и так далее. Было ясно, что в ходе репетиций я нашел какой-то свой «ключ», теперь предстояло это осмыслить. А мой интерес к психологии вполне естественен, книга «Я. Смысл. Любовь» — это не что иное, как пособие по психологии, переведенное на язык понятных для молодежи образов и сюжетов. Я и писать-то ее стал, когда понял, что моим вчерашним сверстникам негде взять ответы на самые волнующие вопросы. Потом, как автору журнальной колонки, мне приходили сотни писем, ребята рассказывали свои истории и спрашивали совета…
-То есть, вы оказались «в теме» наиболее острых детских проблем… Так что, на ваш взгляд, больше всего волнует молодежную аудиторию сегодня?
-Главное – самоопределение в жизни. На втором месте – любовь и отношения в самом широком смысле. В «фабричный» период я имел счастье общаться с доктором Андреем Курпатовым. Его мысли оказывали на меня большое влияние, дали толчок к углубленному изучению психологии как науки. Дебютируя в качестве режиссера, я старался суммировать знания теории театрального дела и свои открытия в области психологии.
-Вы хотите сказать, что ваша методика сценической работы с детьми разительно отличается от общепринятых?
-Не так радикально. Истина всегда посредине. Я просто уверен, что дети могут сделать то же, что и профессиональные актеры, и без особых усилий.
-Театр – это кафедра добра, заметил классик. Наверное, при таком подходе дети заметно меняются?
-Я вообще готов доказать на примере нашего Центра, что дети не просто творчески растут – у них меняется мировоззрение, причем, на первый план выходят семейные ценности. Не секрет, что некоторые родители часто просто не в состоянии доверительно общаться со своими детьми. Между ними как будто выстраивается глухая стена непонимания. А режиссер – он ведь как вожак в стае, к нему прислушиваются. Разбор серьезной драматургии – это своеобразный урок нравственности. Ребята начинают многое переосмысливать. Дети любую информацию впитывают как губка. Наша следующая премьера в «Маленькой Луне» рок-опера по повести-притче Ричарда Баха — об этом …
-То есть вы «взрослую» драматургию «взваливаете» на детские плечи? А планируете «продавать» новую постановку, как «Сказку о Царице ночи»?
-Конечно, это эксперимент. Он большей частью направлен не на то, чтобы получить какой-то резонансный спектакль, а на обучение. Трудно представить, что взрослый спектакль в детском исполнении о самопожертвовании и самосовершенствовании, своего рода манифест духовной свободы — соберет какую-то публику. Просто опыт такой работы для детей очень важен, я считаю. Эпиграф к повести так и звучит: «Невыдуманному Джонатану-чайке, который живет в каждом из нас». Я за «светлый» катарсис в искусстве, за то, чтобы оно всех нас немного отрывало от земли. А цель «Маленькой Луны» — открыть личность в каждом ребенке, чтобы он мог «на уровне» «разговаривать» и с персонажем, и с залом.
-Дмитрий, так какова же, все-таки, формула успеха, по-вашему?
-Она, конечно, никем не разгадана. Думаю – важно дарить энергию, а ее генератором должна стать та работа, которая приносит удовольствие. Я счастлив тому, что у меня есть возможность и потребность в этой энергии. Иду своим путем с его препятствиями и удачами, и ежедневно мне хочется преодолевать их, чтобы двигаться дальше. Отчасти сам ставлю сложные условия, принимая всю ответственность теперь уже не только за свою судьбу, но и за своего зрителя и слушателя. Мне крайне ценен тот факт, что своей деятельностью – музыкальной, театральной, педагогической, посредством спектаклей или статей – я могу вдохновлять окружающих, побуждать в них стремление к развитию, к полной жизни. Успех вовсе не в полученных наградах, званиях и статусах, не в степени узнаваемости твоего лица или имени, скорее в том, чтобы никогда не переставать быть восприимчивым к миру. Важно пролонгированное ощущение счастья, ощущение правильности бытия. Если ты не ошибся с выбором цели, успех не заставит себя ждать, я уверен.
Беседовала Татьяна Короткова4postgroup.com/press/bikbaev-nasha-molodezh/